ЦАРЕВНА-ЛЯГУШКА НОВОГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ

Газета "Калининградская правда" №5(17576) вторник 19 января 2010 г.
Марина Тилорн
Постоянный адрес cтатьи: http://gazetakoroleva.ru/?number=2010005&st=287

Королёвский драматический театр (КДТ) не отступил от своей традиции к каждому новому году дарить зрителям премьеру волшебной сказки. На этот раз выбор главного режиссёра КДТ Андрея Крючкова пал на русскую «Царевну-лягушку».

Спектакль покоряет с первой же сцены. Когда в декорациях появились трое довольно странно одетых юношей (кроссовки, оформленные сусальным серебром, красные бархатные жилетки с цифрами «1», «2» и «3» на груди поверх русских рубах, то ли кепки, то ли короны на головах), подумалось — скоморохи. Тем более что и пели молодцы забористые частушки. Ан, оказалось, царевичи, поскольку и его царское величество, вышедший пожурить своих сыновей, неподобно сану голосящих песни, тоже носил корону с козырьком, повёрнутым назад, и жилетку, подписанную литерой «ц» — царь. С его строгой проповеди в зале началось безудержное веселье, которое достигло пика в следующей сцене с пусканием стрелы...

Может быть, и не стоило посылать стрелу таким образом, чтобы она, извините, вонзилась в «филейные части» дочери купеческой... Ход рискованный. Но ведь не сам жених стрелу-то пустил. Старший брат попросил Иванушку, а с того, что возьмёшь — дурак. Тем более что сцена «изъятия стрелы» просто уморительна. В ней просматривается прямая реминисценция на сказку «Репка».

Порадовала хорошая актёрская работа. Так, Тимофею Ленских, вполне подтянутому в реальности, удалось сыграть очень упитанного наследника (Василий-царевич). Жесты его округлы, а пластика отдаёт ещё неуклюжей вальяжностью, которую он как будто копирует у батюшки (заслуженный артист России Александр Крючков). Образ его младшего брата, Фёдора-царевича, Денисом Кумохиным проработан не менее скрупулёзно: царевич получился чуточку простоватым, малость угловатым и очень восторженным... подкаблучником, который просто счастлив исполнять все прихоти своей невесты — дочери генеральской (Анастасия Коваленко). Оная, кстати, говорит эдаким восхитительным баском, ходит, будто аршин проглотила и, вообще, держится куда более грозно, чем царь-батюшка.

Сцена пира одна из самых ярких в спектакле. Танцы обеих невесток с будущим свёкром (отдадим должное молодому хореографу Маргарите Гудо) смотрятся каждая как микроспектакль. Вначале и не ждёшь никакого подвоха: старшая невестка (Софья Цапко) начинает плясать вполне в русской манере. Но уже через несколько тактов зритель обнаруживает, что двигается она в стиле «латинос». Зрелище, право слово, уморительное, если учесть особенности фигуры дочери купеческой. А её угловатая подруга, отплясывая, давит бедному царю то на одну, то на вторую ногу, так что, по его собственному выражению, «неделю будешь теперь хромым ходить».

Образ царя смотрится как самая яркая актёрская работа спектакля. Александр Крючков ухитряется единым поднятием брови передать столько скепсиса, столько мудрого терпения и одновременно самоиронии, что поневоле очаровываешься силой и многогранностью характера, шармом зрелого, властного и привыкшего повелевать человека и, что уж греха таить, — бездной мужского обаяния.

Апофеозом сцены пира должен был стать танец Василисы. Тем более что он обставлен световыми спецэффектами и даже цирковым трюком: в какой-то момент она оказывается парящей над сценой, над заворожённо наблюдающим её полёт царским семейством. Должен был, да не стал. Технически полёт в нём есть, а эмоционально — нет. Да и пластика Царевны-лягушки (Анна Кременчугская) гораздо менее яркая, чем у остальных героинь. И к сожалению, не в одной сцене, а на всём протяжении спектакля. Красивая актриса почему-то играет не Василису Прекрасную, перед которой не устоял сам Кощей Бессмертный, отменно исполненный Антоном Перминовым, а какого-то «гадкого утёнка», не вполне осознавшего себя прекрасным лебедем.

Кстати, и образ Ивана-царевича Егор Плошкин решает почему-то в такой же асексуальной манере. Актёр красив и статен, а на сцене мы видим героя, у которого ни единой мысли о женских прелестях нет и в помине не было. Он лихо скачет с кочки на кочку, довольно ловко машет мечом во время поединка с Кощеем, но в моменты, когда надо «сыграть любовь», на парня нападает какой-то мышечный ступор. Нет, дело не совсем безнадёжно: в момент, когда Василиса впервые входит в пиршественную залу, Ивану удалось восторженно ахнуть, но на этом весь его пыл влюблённого иссяк. А зритель, пусть даже несовершеннолетний, но современный, «продвинутый», желает видеть на сцене любовь. И где же?.. Мы видим лишь «боевых соратников», которые с юношеским идеализмом побеждают Воплощённое Зло (бедный богатый Кощей).

Это особенно обидно потому, что спектакль и в самом деле удался. У Крючкова-джуниора снова нет ролей первого и второго плана. Даже Баба-Яга, появляющаяся всего в паре сцен (Наталья Воронина), даже Лихо Одноглазое (Тимур Боканча) запоминаются ярким, характерным мазком. И пластика, и нрав персонажа, и речь — проработаны до мелочей. Тем более что в прочтении Крючкова Баба-Яга — родная бабушка Василисы, глубоко переживающая за судьбу внучки.

Сказка получилась вполне современной. И «высокие технологии» вовсе не противоречат сюжету старинной народной сказки, ведь не они определяют принадлежность к конкретному народу, а его культура. Те самые сказки, та самая «Царевна-лягушка». Хочется, чтобы наши дети помнили, что в этой принадлежности и скрыта самая главная сила, самое большое волшебство.