КДТ ПРЕДСТАВЛЯЕТ "МЕДЕЮ"

Газета "Калининградская правда" №41(17612) четверг, 15 апреля 2010г.
Иван Старых
Постоянный адрес cтатьи: http://gazetakoroleva.ru/?number=2010041&st=420

Весна принесла горожанам сюрприз, который обещает стать крупным событием. В Королёвском драмтеатре поставлена трагедия «Медея» по пьесе Ж. Ануя. Сегодня её премьера в ЦДК им. Калинина. Побывав на одной из последних репетиций перед премьерой, я не смог удержаться от вопросов к главному режиссёру КДТ Андрею Крючкову и актёрам.

— Почему выбор пал на «Медею»?

Екатерина Крыкова:
— Мы искали вместе. Перебрали очень много материала. Я тоже предлагала разные пьесы. Остановились на этой вещи Ануя. Спектакль ставил Андрей. Но он всегда провоцирует на совместное творчество.

— А как вы попали в КДТ?
Е.К. Как все, по объявлению. Андрей Александрович регулярно проводит кастинги. Я пришла, сразу прочла пьесу «Морфий» и…

— Роль Анны Кирилловны — первая, которую вы сыграли у Крючкова. А потом была Мышильда в «Щелкунчике». Роль совсем другая, с большим количеством танцевальных, пластических номеров, гротеска. Теперь Медея, снова совершенно непохожая на обе предыдущие работы.

Е.К. Она мне ближе всего по внутреннему складу. Я драматическая героиня. Училась у В.А. Ермаковой на театральном факультете Саратовской консерватории (бывшее Слоновское училище, старейшая театральная школа). Об этом могу говорить часами. В 2002 году окончила, сезон играла в петербургском БДТ. Потом — в московском театре «Шалом». И всё время искала. Очень хотелось раскрыться больше, полнее…

— Крючков даёт пространство для игры? И с вами, Егор, так же: в «Царевне-лягушке» Иван-царевич получился весёлым, бесшабашным. А теперь — Ясон, образ более чем трагический. Не сложно перестраиваться?

Егор Кирсанов:
— Сложно. Но как интересно!

— В известном телемюзикле «Арго» Ясона играет артист вашего типажа. Но ваш Ясон — совсем другой. Эдакий вселенский мерзавец, обманувший Медею?

Е.П. Я и не старался, чтоб он был похож. История, которую мы играем, произошла через десять лет после похода в Колхиду. По пьесе прошло шесть лет, было много событий, которые наложили на него отпечаток. И для меня гораздо важнее передать то, что с ним стало. Он был героем. Получил руно, достиг пика своей древнегреческой славы. А дальше шёл по нисходящей. И дошёл до точки, когда Ясона-героя не осталось совсем. Я очень уставший Ясон.

— Разочарованный, который Медею уже не любит?

Е.П. Любит! Очень! Но в какой-то момент становится понятно, что либо он перестаёт существовать как личность рядом с этой женщиной, либо расстаётся с ней.

Андрей Крючков:
— Говоря коротко, Ясон — человек, который потерял своё мужское Я.

— Но вы играете Древнюю Грецию или современность? Ведь то, что говорит Егор — рефлексия, причём именно современного, русского человека.

А.К. Всё это просто облечено в форму того времени.

— Через миф — о самих себе?

А.К. А кому нужна история про какого-то колхидского царя? Зритель в каждой истории видит в первую очередь себя!

— Егор, а как вы-то до такой жизни дошли? С Ясоном…

Е.П. Я в 2006 году окончил ГИТИС, курс Александра Пороховщикова. Год показывался в разные театры, искал… Потом пришёл на кастинг в КДТ, поговорил — теперь я здесь, чему очень рад.

— А заслуженному артисту России Александру Крючкову нравится играть у режиссёра Андрея Крючкова?

А.М.К. Очень. Я работал со многими режиссёрами. Ко мне очень хорошо относились, давали роли. Как сказала Ахеджакова: первая, самая главная актёрская заповедь — покорность. Если я доверяю режиссёру, я ему покорен в хорошем смысле слова, мне интересно с ним работать. Что бы он ни говорил — должен выполнить.

— Получается, растил, формировал, воспитывал — а теперь покорствовать?

А.М.К. Когда я выхожу на сцену, он по одну сторону рампы, я — по другую. Такой же актёр, как остальные. Это, беспрекословно, профессиональная этика.

— Как вы относитесь к «малой форме»? Кажется, спектакли на малой сцене — главная любовь Андрея.

А.К. В ЦДК очень большой зал, и он не совсем приспособлен к особенностям некоторых спектаклей. И в смысле подачи звука, и в других чисто технических моментах. А ведь камерные спектакли — должны быть!

— Екатерина говорит о вашем обыкновении вовлекать актёра в некий совместный процесс. Чего же режиссёру Крючкову надобно — покорствования или соучастия? Ведь они и из-под вашего контроля могут выйти?

А.К. Образно говоря, существуют рамки, в которых актёр находится. Он вправе их расширить, но не выходить за них.

А.М.К. Спектакль — картина, созданная режиссёром. Актёр волен разбрасывать в её границах краски. А когда режиссёр эти краски уложит — «за этим багетом» и получается то единое целое, на которое мы приглашаем вас смотреть.

Е.К. Почему — покорность? Единомыслие!

А.К. Касаемо «Медеи», я очень доволен, что всё проходило именно в таком диалоге. Но под спектаклем-то всё равно я подписываюсь…

— Андрей Александрович, вам, как режиссёру, «Медея» — зачем? Что вы говорите этим спектаклем, не сказанное в других?

— Спектакль сугубо женский. Я его ставил для женщин, о женщине. Медея — собирательный образ всех женщин в мире! Хотя речь не о ней одной. Это спектакль пятерых. Во всяком случае, мы к этому стремимся. Получится Медея на первом плане и кто-то на втором — я буду считать это своей неудачей. Мне нужна любовь, которая разбивается о фатум. Есть что-то смертное в жизни. Для меня в этом спектакле есть вещи близкие, я подобное пережил. И потом, люблю сильных, стильных, ярких женщин, как Медея, которые чётко понимают, чего хотят.